Заметки по книге: Психологические уроки обыденной жизни

Книга эта в свое время произвела на меня очень хорошее впечатление. Но найти ее в интернете в нормальном качестве сложно (есть только djvu, который сложно читать). Как-то так получилось, что заметки сохранились у меня без указания источника, долго искала я автора этих строк.
Увы, многие "авторы" статей цитируют эту книгу кусками без какого-либо указания источника.
Вот некоторые заметки, которые я сохранила себе.

Психологические уроки обыденной жизни

Н.В.Жутикова

Разговоры о детях...

Независимо от того, где они идут —в учительской или па скамейках у подъездов, в очередях или на родительских собраниях, — слышится навязчивая доминанта сето-ваний. Не жалуются только на самых маленьких: выражением счастья родителей отмечены первая улыбка ребенка, первый зуб, первые шаги, первые слова... Здесь и радость, и гордость, и смех!

Но вот едва перешел малыш из ясельного возраста и детсадовский, на него начинают жаловаться... Более других вызывает жалобы взрослых подростковый возраст. Сколько в них боли, возмущения и гнева! Еще бы! «У кого что болит...» Сетуют — когда трудно. А если контакт с младшим все более затрудняется, то младшего так и называют — трудным...

А что если освободить фразу «Откуда они такие берутся?» от бесплодной патетики и перевести ее в тональность активной мысли? Пусть она станет деловым вопросом, стимулирующим работу нашего мышления. И не надо сводить его направленность к поискам виноватого (никакие Обвинения, изобличения и упреки здесь не помогут). Пусть он будет инструментом выявления совокупности причин в каждом индивидуальном случае.

(прим. - про этот фрагмент я не уверена, а остальные мои) 

Вспоминается эпизод. В деревне, под навесом у сарая, седобородый дед, сосед моих родителей, ремонтирует к сенокосу грабли и отбивает косы на специальном отбойнике, вбитом в чурбачок. Рядом играет его правнук, мальчуган лет четырех. Этот дед — отличная нянька, его часто можно увидеть с правнуком, они всегда заняты чем-то на зависть уютным и интересным. Даже когда за обеденным столом малыша чем-то не устраивает поданная матерью еда, дед ест свою порцию так аппетитно, что безо всяких понуждений правнук пристраивается со своей ложкой к его тарелке под дремучую бороду. Он подражает его движениям, его позе, его интонациям, повторяет его междометия. Но вот дед работает с опасными предметами, и достаточно ребенку чуть приблизиться к ним, как он слышит не слишком громкое, но такое грозное: «Прочь от косы! Прочь! Нельзя!» Мальчик замирает и удивленно смотрит на деда. Из-под седой, с изломом приподнятой бровищи косо и непривычно сурово выстреливает предупреждающий, останавливающий, отодвигающий взгляд! Постояв в оцепенении, мальчик делает еще одно движение в сторону деда и опять натыкается на тот же взгляд и тот же звук: «Прочь! Нельзя!» Постояв, он садится на землю и долго сидит в неподвижности, глядя на работающего деда. Позднее суровое и. грозное «Прочь! Нельзя!» будет он слышать каждый раз, когда приблизится к тому месту, где находятся косы-литовки, только они! Если ребенок наткнется на огромное лезвие косы, он может погибнуть, получить увечье, порез страшный не только болью, но и видом обильного кровотечения.,. Сама форма этого инструмента коварна. Вот и выделил дед именно ее, обозначив своим четким и эмоционально убедительным запретом. А вилы и грабли он даже пригласил потрогать — самые острые места, чтобы малыш убедился: играть ими не стоит: «Ой-ой, колется!» Через год он смастерил внуку маленькие, но настоящие грабли и деревянные вилы — не для игры, для работы — и брал его с собой на покос.

Квартиры украшены различными вещицами, которые неодолимо притягивают к себе детей — их взгляд и... руки! (Для них это совершенно естественно!) И если эти предметы в зоне, вполне доступной им физически, они, разумеется, будут пытаться взять их в руки. От окриков в любом случае нет пользы, а слово «нельзя» и другие, пусть самые категоричные, выражения немотивированного, необъясненного или неубедительного запрета малодейственны для любого возраста. А собственно — почему нельзя? Сама по себе категоричность запрета неубедительна и непонятна, тем более что старшие трогают эти вещи, «играют» ими!

Человеческий детеныш обладает очень хрупким организмом, и самое хрупкое и уязвимое — его мозг. Любое продолжительное серьезное заболевание или потрясение, психическая травма, психологическое лишение могут приостановить его психическое развитие или отбросить его назад — на недели, месяцы и даже годы! 

Нравственное чувство, зародыш нравственного сознания, совестливость — это самые тонкие образования! Прочность, устойчивость форм нравственного поведения, бодрствующая взыскательная совесть — все это достигается постоянным подкреплением в продолжительном и действенном контакте с другими людьми, чей нравственный опыт намного прочнее и осмысленнее. Прямой долг старшего — регулировать степень нагрузок, защищать младшего не только от прямой опасности его жизни, но и от всего того, что может разрушить его тончайшие психические достижения, в частности — ростки нравственности. 

Когда жизнь неожиданным поворотом вносит путаницу в представления нашего сына или дочери о должном, о том, как «надо» и как «че надо», это очень опасно! Хаос, путаница на детскую психику действует разрушающе! И потому при всех переменах в жизни нужно прежде всего позаботиться о младших, не допустить разрушительной путаницы, не допустить отчуждения! 

Из этого не следует, что перемен нужно бояться. Они необходимы для социально-психического развития. Любая перемена жизненных обстоятельств содержит большие возможности для новых достижений ребенка или подростка. Но для их реализации необходимо неослабно-внимательное участие старшего. 

До этого родители вводили сына в жизнь, не ограничиваясь двумя положениями: «можно» и «нельзя». К слову «нельзя» прибегали очень редко и всегда объясняли, почему нельзя. Вместо него часто употреблялись слова «неправильно», «некрасиво», «стыдно», «неприлично» и т. п. — Выпрашивать угощение стыдно, могут подумать, что у тебя нет гордости, что ты невоздержан, не умеешь потерпеть... 

Как только старшие начинают все чаще натыкаться на неудобное своеобразие подростка, которому труднее других, на него же и сыплются удары со всех сторон. У старших вокруг него не хватает ни терпения, ни милосердия, не говоря уже о любви. Таких любить трудно, что и говорить! Именно они и нуждаются в человечности, но им-то в ней чаще всего и отказывают - не только сверстники, но и взрослые. (...) Нам так хочется, чтобы подросток был для нас (стал бы сию минуту!) вполне удобен! Мы не хотим видеть рядом с собой никого, кто не соответствует нашим понятиям о норме, нашему эталону, нашим вкусам. А неудобного - либо гоним от себя, либо пытаемся исправить, но как: упреками, замечаниями, разоблачениями, лишениями - болью!

Нельзя вырастить своего ребенка, изолировав его от других детей. Вот почему «нет чужих детей»! Вот почему каждый просвещенный не может не быть просветителем. С хаосом приходится бороться, чтобы он не поглотил нашего будущего, наших детей. А для этого —надо знать, с чего начинается действие хаоса, где те щели, которые стихия общения превращает в огромные дыры-промоины. Любой мальчишка, любая девчушка, на время подброшенные вам детсадовским, школьным или случайным знакомством с вашими детьми, непременно должен получить от вас горсть душевного тепла и человеческого внимания. И тогда у него появится возможность вобрать в себя что-нибудь доброе —от вас! Нельзя гнать ничьих детей! Нельзя отпустить их, не омыв их волной своей человечности! Ведь рядом, в нашей теснотище, такие пустыри бездумности, бездуховности и безнравственности! 

Привлечение детей всех возрастов к практической помощи родителям, а также больным и старым (родным и чужим), обучение их оказанию этой помощи развивает внимание к нуждам старших, добросердечие, терпимость и чуткость. Не следует материально награждать и захваливать детей за их ласку, за их внимательность, заботу и помощь. Достаточно спокойных слов одобрения; ребенок должен привыкнуть считать такое поведение нормой.

Любое соревнование в оказании помощи и бюрократизация добрых дел убивает в детях ростки подлинной сердечности. Столько вреда психологии школьников принесли в свое время тетрадки «учета тимуровского движения». За каждое сделанное «доброе дело» «юные тимуровцы» вынуждены были просить своих подшефных расписываться в этом своеобразном журнале, иначе вожатая не поверит!

Часто ли мы рассказываем детям о наших делах, о нашей работе и о людях, об их достоинствах? Часто ли беседуем с ними уважительно, как с товарищами, советуемся?

Вот еще две ссылкочки на материалы из этой книги:
Условия успешного обучения, или ещё раз об упрёках
Нельзя!!! или размышления о запретах…

Мы с Алисой и Дальяной желаем вам счастья!